- Сообщения
- 11
- Реакции
- 0
- Баллы
- 0
- Возраст
- 20
- Сервер
- Trilliant
Chapter 1. Пролог.
Chapter 2. Сизифов труд.
Chapter 3. Несолоно хлебавши.
Chapter 4. Семейные ценности.
Chapter 5. Отрезанный ломоть.
Chapter 6. Упрекай друга публично, хвали — наедине [18+].
Chapter 7. За глаза и за уши.
Chapter 8. Буря в стакане воды.
Chapter 9. За семь вёрст киселя хлебать.
Chapter 10. Эпилог.
ГЛАВА 1
Ленар сидел в кресле и медленно потягивал ликёр из бутылки.Chapter 2. Сизифов труд.
Chapter 3. Несолоно хлебавши.
Chapter 4. Семейные ценности.
Chapter 5. Отрезанный ломоть.
Chapter 6. Упрекай друга публично, хвали — наедине [18+].
Chapter 7. За глаза и за уши.
Chapter 8. Буря в стакане воды.
Chapter 9. За семь вёрст киселя хлебать.
Chapter 10. Эпилог.
ГЛАВА 1
Время клонилось за полночь. На журнальном столике лежал раскрытый и перевёрнутый обложкой вверх роман Ларрсона «Девушка с татуировкой дракона», стояла рюмка, давно уж позабытая, валялись сигареты с зажигалкой, нетронутые и даже не распакованные – мужчина давно бросил курить, но почему-то, когда было настроение крепко приложиться к спиртному, он неизменно покупал и то, и другое, что неизбежно парой дней спустя, так и не открытое да не пользованное, летело в мусорку. Освещал комнату лишь тусклый неоновый торшер, стоявший около барной стойки и практически тонувший во всепоглощающей темноте, с которой слабому источнику света справиться было тяжело (да и стоял он скорее декора ради, нежели функционала). Сложно представить, как Ленар читал в таких сумерках. Впрочем, возможно и такое, что книгу он взял по привычке, а ни одной новой строчки так и не прочитал, сразу же приложившись к алкоголю.
Не очень удачный день. Пропущенный будильник, прожженная утюгом дырка на новой рубашке, сорванная резьба на кране в ванной (к слову, он до сих пор лежал, поломанный, в раковине) и последующий потоп, отсутствие завтрака, задержавшийся на 20 минут автобус, стоявшее прямо у входа в клинику начальство, и, как вишенка на торте, - смерть доверенного ему пациента. Откровенно говоря, вины Ленара в последнем не было – операция изначально проводилась без большой надежды на успех. Один из тех случаев, когда её проводят не результата ради, а от безысходности и стремления попробовать всё, дабы успокоить совесть. Другое дело, что в совокупности все эти маленькие неприятности существенно поколебли обычно стоящий строго на «плевать» компас настроения мужчины в сторону деления с надписью «уныние», что возбудило в нем желание посвятить вечер выпивке в одиночестве, отдаваясь меланхоличным мыслям.
В любой другой день Ленар счёл бы кощунством подобное распитие спиртного. Он наверняка заморочился бы, смешав в шейкере ликёр с ромом, сливками и, например, кофе, после перелив смесь в охлажденный льдом рокс и, добавив соломинку, долго распивал бы его за той же, например, «Девушкой с татуировкой дракона», закусывая какими-нибудь фруктами и шоколадом. Сейчас же у него не было на это ни сил, ни мотивации. Если в обычный день алкоголь представлял собой скорее особый вид искусства, то сегодня бутылка была для него не более, чем молчаливый и верный друг, которым можно насытиться, позволить себе думать и чувствовать, что заблагорассудится… быть может, даже излить душу в пустоту, зная, что никто не услышит.
И всё лишь затем, чтобы завтра проспать половину выходного дня, вторую оную потратить на починку крана, а в понедельник снова выйти на смену, будто бы ничего не случилось, - выспавшимся, в чистой рубашке, умытым и сытым предстать перед комиссией, которая наверняка возжелает проверить, а не кроется ли за смертью его пациента на операционном столе преступная халатность, неопытность или же стечение фатальных для умершего обстоятельств.
- Но ты, сдох бы ты после операции, и никто мне слова бы не сказал… - с горечью в голосе и усталой усмешкой на устах тихо произнёс в пустоту Ленар. – А теперь твоих родственников наверняка не устроит заключение комиссии, и они захотят попробовать в суд на меня подать. Удобно же, искать причину смерти больного терминальной стадией рака, искать виноватого, искать того, на кого бы собак спустить… хотя бы временно, пока жажда крови в порыве горя не утихнет. Потерпел бы до палаты, друг, а после еще пару часов, а лучше день, и никто не смел бы меня дёргать… Лицензии, конечно, не лишат, но нервы истреплют…
Мужчина выдохнул и снова закинул голову, вливая в себя дурманящий напиток. Ликёр успокоил внезапный порыв в душе, и Ленару стало несколько стыдно за столь грубые слова, пусть даже которые никто не услышал.
Он вспомнил, что чувствовал, когда сам стоял на месте таких родственников, и подумал, что, в общем-то, ничего плохого нет, если они сорвут свой гнев от горя на нём. Он таких десятки за год видит, а для них врач – единственная надежда, луч света, и им плевать, когда им говорят, что рассчитывать не на что, что болезнь прогрессирует, что операция рассчитана только на облегчение состояния и попытку чуть улучшить качество жизни пациента…
Не стоит от людей в такие моменты ждать какой-то рассудительности и понимания. Надо проявить терпение и пережить это. Ленару проще, для Ленара это – реалии жизни и работа. Он видит смерть каждый день, и возможный суд – лишь одна из издержек такой профессии. Главное – Ленар не виноват, и Ленар это знает. Остальное нужно лишь перетерпеть.
Ленар отставил бутылку на журнальный столик и, откинувшись в кресле, прикрыл глаза рукой. Он чувствовал, как волна воспоминаний накрывает его, и противиться этому не хотелось.
Сквозь такую зыбкую и, казалось бы, совершенно нематериальную сущность мыслей пробивались до боли знакомые запахи, вкус еды, образы, голоса и тактильные ощущения.
Дыхание стало тише и ровнее. Ленар погрузился в другой мир, - мир прошлого.